Седрах, Месах и Авденаго
Были испытаны огнем,
Когда презрев земные блага,
Не преклонились пред царем,
Который всем велел склониться
Пред истуканом золотым.
Минули уж века и лица
Лишь истукан тот так же чтим.
Пред ним по прежнему поклоны
Бьют и народы и князья.
И всяк из праха сотворенный
Обязан принять власть тельца.
Обязан пасть лицом пред низким,
Чтоб смог продать он и купить,
И жизнь свою, и своих близких
И обогреть, и прокормить.
Седрах, Месах и Авденаго
Безбоязно шагнули в печь,
Хоть беспримерна их отвага,
Они обязаны сгореть.
Сгореть, чтобы остаться живы,
Сгореть, чтоб веру сохранить.
Чтоб Богу даже и в могиле
Не изменить. Не изменить!
Ступили в огненную стену,
Простившись с жизнью своей,
Но с ними был один нетленный,
Распятый позже за людей.
И они вышли так же просто,
Как и вошли. В стене огня
Был сотворен спасенья остров
Для них, а значит, для меня.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Едва ли можно отождествлять ангела в печи со Христом. Но аналогия огненного искушения и Божьего спасения хорошая.
Лидия
2021-06-06 16:11:11
Очень хорошее стихотворение! Царь Навуходосор сказал: "...почему я вижу четвертого, подобного Сыну Человеческому?
Все верно!Прежде, чем хаять, думайте! Благословений Вам автор!
2) Огненная любовь вечного несгорания. 2002г. - Сергей Дегтярь Это второе стихотворение, посвящённое Ирине Григорьевой. Оно является как бы продолжением первого стихотворения "Красавица и Чудовище", но уже даёт знать о себе как о серьёзном в намерении и чувствах авторе. Платоническая любовь начинала показывать и проявлять свои чувства и одновременно звала объект к взаимным целям в жизни и пути служения. Ей было 27-28 лет и меня удивляло, почему она до сих пор ни за кого не вышла замуж. Я думал о ней как о самом святом человеке, с которым хочу разделить свою судьбу, но, она не проявляла ко мне ни малейшей заинтересованности. Церковь была большая (приблизительно 400 чел.) и люди в основном не знали своих соприхожан. Знались только на домашних группах по районам и кварталам Луганска. Средоточием жизни была только церковь, в которой пастор играл самую важную роль в душе каждого члена общины. Я себя чувствовал чужим в церкви и не нужным. А если нужным, то только для того, чтобы сдавать десятины, посещать служения и домашние группы, покупать печенье и чай для совместных встреч. Основное внимание уделялось влиятельным бизнесменам и прославлению их деятельности; слово пастора должно было приниматься как от самого Господа Бога, спорить с которым не рекомендовалось. Тотальный контроль над сознанием, жизнь чужой волей и амбициями изматывали мою душу. Я искал своё предназначение и не видел его ни в чём. Единственное, что мне необходимо было - это добрые и взаимоискренние отношения человека с человеком, но таких людей, как правило было немного. Приходилось мне проявлять эти качества, что делало меня не совсем понятным для церковных отношений по уставу. Ирина в это время была лидером евангелизационного служения и простая человеческая простота ей видимо была противопоказана. Она носила титул важного служителя, поэтому, видимо, простые не церковные отношения её никогда не устраивали. Фальш, догматическая закостенелость, сухость и фанатичная религиозность были вполне оправданными "человеческими" качествами служителя, далёкого от своих церковных собратьев. Может я так воспринимал раньше, но, это отчуждало меня постепенно от желания служить так как проповедовали в церкви.
